Проба пера - из первых

Посетила меня мысль - написать стилизацию под Шекли. И вот что выродилось. Единственный мой именованный рассказ. Итак, ДРУГИЕ ИГРЫ - Вы уверены, что правильно их поняли? - переспросил командор. Офицер по особым поручениям развел руками. - Мы трижды переспрашивали, с разными вариантами постановки вопроса: Ответ один и тот же. Командор вытер рукавом покрытый испариной лоб. - Но как же… Таким растерянным офицер по особым поручениям его никогда не видел. Даже в тот мо-мент, когда их триумф внезапно обернулся сокрушительным поражением, командор был ошеломлен, но зол, по-прежнему оставаясь командующим. Сейчас же офицер видел перед собой безумно усталого старика. Да и немудрено. С этими чужими с самого начала, с первого контакта все пошло наперекосяк. Ракета, вы-пущенная с корабля чужих вместо ожидаемого челнока с делегацией, была успешно пере-хвачена. Но кто же мог знать, что они используют в качестве транспорта боевые ракеты, заменяя боеголовку транспортным блоком? Извинения и соболезнования оказались бес-полезны, чужие прервали переговоры и ушли в гиперпрыжок. А вскоре на том же месте из гипера вывалилась эскадра, примерно равная по силам объединенному земному флоту. Отбившийся от общей массы корабль удалось захватить, но когда пленных в знак доброй воли решили вернуть своим, те наотрез отказались возвращаться. Первый же пленный, доставленный на челнок для отправки, покончил с собой прямо в руках конвоиров, просто остановив свою жизнедеятельность. Пришлось остальных запереть в тюремном блоке. И когда началось сражение, и уже, казалось, полшага отделяло землян от победы, в их тылу активизировалась пятая колонна. Кто же знал, что в боевой трансформации они голыми щупальцами мнут кертановые бло-ки, как бумагу? Рубку они захватили в считанные минуты, перехватили управление и тут же потребовали начать мирные переговоры. Почти одновременно с Земли пришло сооб-щение, что еще одна эскадра чужих находится на околоземной орбите. И вот теперь командор земного флота сидел, уставившись в протокол переговоров, и впервые в жизни не знал, что ему делать. Условия заключения мира были, как бы это ска-зать, более чем странными. Людям предлагалась роль полноправных партнеров в колони-зации галактики, предоставлялись все технологии чужих, включая оружейные, и при этом в знак своего согласия, как гласил текст, «в присутствии наблюдателей победившей сто-роны из жизни должны уйти руководители Планетарного Совета до третьего уровня руко-водства включительно, а также командование космофлота планеты Земля». В противном случае Земля будет атакована объединенным флотом чужих. - Земля в курсе? - Да, донесение Главе Планетарного Совета отправлено полчаса назад. «Раньше, чем мне доложили», обидой кольнула командора мысль. Впрочем, какое это те-перь имело значение? - Когда придет ответ с Земли, доложите немедленно, в любое время. Свободны. - Есть! - Офицер отдал честь и четко, как на параде, развернувшись, вышел. Конечно, сообщение с Земли ему в любом случае принесли бы сразу же по поступлении, но командор должен был отдать хоть какое-то приказание. Хотя бы для того, чтобы стряхнуть с себя эту чертову растерянность. Он подошел к встроенному в стену бару, достал бутылку коньяка и сделал несколько крупных глотков прямо из горлышка. Сейчас ему было не до букета, лучше подошла бы «Рашн Уодка», но ее он у себя не держал. Адъютант, вошедший в кабинет, увидел командора спящим прямо за столом, на котором красовалась полупустая бутылка коньяка. Однако взгляд командора, когда тот открыл гла-за, был ясен и тревожен. - Ответ с Земли. - Адъютант положил на стол распечатку. - Спасибо, сынок. Муштра не подвела. Адъютант даже не дрогнул лицом, услышав от командора непривычное обращение. - Разрешите идти? - Да, конечно. Адъютант вышел, переполненный тревогой за командора. Воспитанник Дублинской академии космодесанта, аристократ в седьмом поколении, тот никогда не выходил за рам-ки уставных отношений с подчиненными. Глаза командора бегали по строчкам, не в силах сосредоточиться на восприятии текста в целом. «Решением Планетарного Совета… коллективная эвтаназия… с учетом невозмож-ностирибытием наблюдателей…». Тряхнув головой, он сконцентрировался и еще раз пе-речитал текст. Наверняка это было самое бурное заседание Планетарного Совета за всю его историю. Большинством в две трети голосов требования чужих были приняты. В личной записке Главы Совета, приложенной к постановлению, тот сообщал командору, что предвидел некоторые сложности в принятии такого решения («Некоторые сложно-сти!» - мысленно усмехнулся командор), а потому приказал оцепить зал заседаний. Мера оказалась не лишней, так как, по его словам, «большинство мужественно предпочло смерть во имя цивилизации смерти вместе с цивилизацией, но кое-кто оказался слишком слаб духом». И теперь Совет в полном составе, и он в том числе, находится под арестом до прибытия наблюдателей. Полномочия переданы временному комитету. Он извинялся, что вынужден прибегнуть к аналогичным мерам по отношению к командованию кос-мофлота. «Я не сомневаюсь в Вашем личном мужестве и в мужестве Ваших товарищей по оружию, - писал он, - но в сложившейся ситуации считаю необходимым принять опреде-ленные шаги по обеспечению выполнения решения Совета». Командор подошел к двери как раз в тот момент, когда десантники в боевой экипировке занимали пост у его кабинета. Успев заметить, как уводят растерянного адьютанта, ко-мандор обратился к ним: - Мне нужно поговорить с вашим командиром. Сержант, командовавший группой, отсалютовал, но тон его не вызывал желания спорить: - Господин командор, прошу вас вернуться в кабинет. Пожав плечами, командор вернулся. Через несколько минут в кабинет вошел десантник в чине капитана. - Господин командор… - Вольно: Я отстранен от командования, значит, обращайтесь ко мне, как к гражданскому лицу. Вы приняли командование над флотом? Капитан замялся, но взял себя в руки. - Так точно. Вы познакомились с постановлением Планетарного Совета? - А вы как думаете? - Подавив раздражение, командор продолжил: - Я могу получить от вас информацию? - Да, конечно. - Как вели себя мои офицеры при взятии под стражу? - Достойно, господин командор. Простите, но я все равно считаю вас своим командую-щим. - Капитан, вы нарушаете присягу. Впрочем, спасибо. Скажите, наш противник уже изве-щен о решении Совета? - Да, господин командор. - В таком случае не могли бы вы передать их командованию мою личную просьбу? - Простите, господин командор, но сначала я должен ознакомить с ней Главу Планетарно-го Совета. - Это необязательно. Я всего лишь хочу попросить, чтобы наблюдатель от них прибыл сюда в самое ближайшее время. Я не хочу ждать. - Хорошо, господин командор. Я сделаю это для вас. - И еще. Передайте, пожалуйста, этот пакет адъютанту. Здесь мое завещание и письмо семье. Наблюдатель прибыл достаточно быстро. То ли командование чужих отдавало дань уважения достойному противнику, каким зарекомендовали себя земляне, то ли для них было все равно, с кого начинать. Кто их поймет? Командор разглядывал стоящего перед ним чужого. Внешне тот напоминал осьминога, стоящего на трех суставчатых конечностях. Правда, щупалец у него было поменьше - че-тыре. Круглые немигающие глаза без выражения, носовое отверстие с дыхательным фильтром, и узкая безгубая щель рта. Из одежды - полупрозрачный балахон до пола. Ни-каких признаков оружия. «Красавец, нечего сказать», подумал командор. Вслух же он произнес: - Как командор: бывший командор космофлота Земли, я приветствую вас на борту флаг-мана нашего флота. Голос наблюдателя оказался неожиданно красивым - его мелодичные переливы напоми-нали пение какой-то диковинной птицы. На его фоне сухой механический голос линкомпа резал слух: - От имени Принимающих решение хочу выразить уважение достойному противнику и поблагодарить вас за игру. Мы надеемся, что вы получили такое же удовольствие, как и мы. «Издевается, что ли?» - подумал командор, но решил не акцентировать на этом внимание. Однажды они уже ошиблись в оценке действий противника. - Я полагаю, что у нас нет необходимости оттягивать исполнение решения Планетарного Совета? - О нет, мы стремимся к скорейшему переходу на новый уровень отношений! - В таком случае, с вашего разрешения… Командор достал из ящика стола свой табельный лучевик. Встав из-за стола, он приставил его к виску. - Привет, Джефф! Старик, сидевший в шезлонге, вздрогнул от неожиданности. Он и сам не заметил, как за-дремал. - Влад, ты что, решил меня в могилу свести? Он поднялся и обнял гостя. - Здравствуй, здравствуй! Сколько обещался, наконец-то выбрался! Где твой флаер? Я да-же не слышал твоей посадки. - Я специально сел подальше, у реки. Места красивые, захотелось прогуляться. Гость, невысокий полноватый мужчина лет шестидесяти, бережно усадил старика обратно в шезлонг и присел напротив него на траву. - Ну как ты, Джефф? Вижу, подлатали тебя? - Подлатали, подлатали. Даже бегать трусцой начал. Слушай, пошли в дом? - Давай здесь посидим немного. Соскучился я по нашему солнышку. Уже позже, сидя на освещенной заходящим солнцем веранде красивого двухэтажного до-ма, увитого диким виноградом, они пили вино и вели неторопливый разговор. - Знаешь, Джефф, сложно все-таки в моем возрасте привыкать к чужим местам. Наверное, скоро насовсем вернусь. Одни их сорокачасовые сутки чего стоят! - Слушай, Влад, а что они за люди? Тьфу, что ляпнул, какие они люди! Я-то с ними с того раза больше и не встречался. - Они называют себя : - Влад издал затейливый мелодичный свист и улыбнулся. - А мы их между собой прозвали свистунами. - Ты выучил их язык? - Да так, слегка нахватался. А вот им наш освоить почти невозможно - не то строение го-лосового аппарата. - Ну и что они вообще из себя представляют? Вот ты среди них пожил, расскажи, какие они? И чего от них можно ждать? А то тому вранью, что по визору каждый день гоняют, я ни на грош не верю. - Как это ни странно, - Влад задумчиво покрутил в руках бокал, просвечивающий руби-ном, - в этом случае ни визор, ни газеты не врут. Я сам, когда у них поселился, тоже под-сознательно ждал какой-нибудь неприятности. Скажу не то, сделаю не так – и линчуют. А что, они победители, в своем праве. Зато потом, когда пригляделся, подружился с некото-рыми из них, понял, что они намного более честны и открыты, чем многие из моих зем-ных знакомых. Они такие и есть – прямые, бесхитростные и безрассудные. И в то же вре-мя – ужасно логичные. - Постой, что-то ты заврался. Безрассудство и логика? Как же это увязать? - Ты снова примеряешь на них нашу психологию. Пойми, мы удивляем их не меньше, чем они нас. Например, выражения «честное слово» они так и не смогли понять. Для них сло-во сказанное надежней документа с десятком гербовых печатей. А ложь для них – вообще непостижимое понятие. А еще они с радостью воспринимают любые изменения в жизни – даже самые тяжелые. У них есть своя религия. Насколько я понял изобъяснений Сабзза… - Сабзза? – переспросил Джефф. - Мой друг у свистунов. Да-да, и не строй скептическую гримасу. Я действительно считаю его своим другом, хотя мы и принадлежим к разным расам. Так вот, насколько я его по-нял, в их религии есть нечто вроде нашего ада. Весьма комфортабельный ад, между про-чим. Климат мягкий, условия сносные. Но что для них в этом аду самое ужасное – там ни-когда ничего не меняется. И когда мы по ошибке уничтожили их транспорт (Джефф отме-тил про себя, что у Влада язык так и не повернулся назвать ту транспортную ракету чел-ноком), для них это стало подарком судьбы! Какая чудесная игра – межзвездная война! - Стоп… Что значит «игра»? Ведь там гибли и их солдаты, не только наши! - Вот тебе и еще одно различие в психологии. В их поведении есть что-то от пчел или му-равьев – если смерть индивидуума полезна расе, то эта смерть радостна и для жертвующе-го собой. А война для них – самое большое развлечение и самая большая радость. В то же время гибель индивидуума по любой другой причине – трагедия. Как ты считаешь, поче-му их пленные отказались возвращаться, когда ты хотел отправить их к своим? Да потому, что оставаясь на земном корабле, они в конце концов смогли принести бОльшую пользу, да и игра приобрела для них дополнительную остроту. А когда к тебе прибыл их предста-витель, помнишь? Джефф помнил. Холод ствола у виска, нелепый вопрос представителя чужих: «Это смер-тельный предмет?», и его усмешка вместо ответа. И в последний момент, когда курок почти пересек последнюю черту между жизнью и Большим Ничто, - неуловимое движе-ние щупальца, удар по руке, лазерник отлетает в сторону, боль в ушибленной кисти не идет ни в какое сравнение с полоснувшей по сердцу, он оседает в кресло, хватаясь за грудь… - Эй, Джефф, не балуй! – Влад встревоженно вглядывался в его лицо. – Может, лекарство? - Ничего, уже нормально. – Джефф через силу усмехнулся. – Игры, мать их… Игруны… Ладно, сядь, все уже. Отпустило. - Ну так вот, когда их представитель понял, что ты пытаешься покончить с собой… - А что я должен был делать? Откуда же я знал, что по их идиотским понятиям уход из жизни – всего лишь смена имени и рода занятий? - А для них уход из жизни по нашему – еще более дурацкое занятие. И я с ними согласен. У нас на Земле, кстати, у некоторых народов существовал похожий обычай: при тяжелой болезни или постоянных неудачах человек менял имя, чтобы скрыться от гнева богов и изменить судьбу. Впрочем, я не об этом сейчас. Ведь тебе не дали покончить с собой? - А сам не видишь? – к Джеффу возвращалось его обычное в последнее время ворчливое настроение. – Ладно, хватит об этом. А вот мне интересно – как они с такими играми не истребили сами себя? - У них полно правил и законов, устанавливающих, кто, когда и с кем может воевать. Я пытался в этом разобраться, но слишком все мудрено. А право на войну нужно еще за-служить. В частности, активным размножением. - Ну а ты чем там занимаешься? В какой должности у них? - Главный эксперт по играм. - Ты что, войны их судишь, что ли? - Боюсь, что им теперь долго будет не до войн. - Это еще почему? - А у них сейчас строительный бум. Футбольные и бейсбольные поля, площадки для гольфа, стадионы, спортзалы… Целые предприятия переналаживают для выпуска шахмат, шашек, го, игральных карт. Они нас чуть не боготворят, перенимают любые наши игры. Ведь войной они из-за чего так увлекались? - Ну и из-за чего же? – спросил Джефф, видя, что Влад не торопится отвечать на свой во-прос. - Потому, что это была их единственная игра. Они, бедные, никаких других игр так и не придумали.