Проба пера - вторая попытка

Ну в чем мы виноваты? Ведь мы такие же, как вы - те же руки, ноги, голова… Поставь любого из нас рядом с вами – и никто не найдет ни малейшего различия. Люди как люди. Но нам никто не позволит выйти отсюда, просто пройтись по улице, побродить по магазинам, зайти в театр, библиотеку, поваляться на пляже… Все это мы видим лишь по ящику. И вся наша жизнь проходит среди бетонных стен, заботливо (или стыдливо?) прикрытых деревянными панелями и обоями. Даже окон – и то нет. Хотя зачем нужны окна на полукилометровой глубине? Однако им мало и этого – 500 метров грунта, единственного лифта, в который не войдешь без контроля папиллярных линий и радужной оболочки; они еще замкнули наш маленький мирок в кокон из пульсирующего поля, которое вызывает блокаду центральной нервной системы и моментальную смерть. Смешно… Неужели они всерьез считают, что мы в состоянии без специального оборудования пробить стены нашей тюрьмы и прорыть лаз к поверхности через скальные породы? По сути наш дом и есть тюрьма, хотя ни один из нас не виновен ни в чем. Более того, даже при всем нашем желании мы бы не смогли нарушить ни одного из законов и правил, установленных ими. Ведь мы приходим сюда в раннем детстве, растем здесь и умираем. Ни одному из нас, живущих здесь, ни разу не пришлось вдохнуть глоток воздуха, не прошедшего через систему вентиляции. Из ныне живущих. Старые говорят, что вроде бы первые, те, с которых все начиналось, жили вместе с обычными, общались с ними не при помощи видеосистем, а напрямую. Но потом что-то случилось, и всех нас упрятали сюда. Нет, я не могу сказать, что нас здесь держат в черном теле. Условия достаточно комфортны: у каждого хорошо обустроенная персональная жилая комната, ТВ, компьютер, питание – как в приличном ресторане (насколько мы можем судить по просмотренным фильмам), спортзал, сауна, бассейн. По первому же запросу выдаются дубликаты любых книг, видеофильмы. Но главного – свободы – нет. Мы свободны лишь в рамках своего мирка, ограниченного этими стенами. Да и все те блага, которые нам предоставлены, мы обязаны отрабатывать. Время от времени нам передают задания, которые мы обязаны выполнить. Это помимо текущей работы. Как многого вы, живущие наверху, не знаете! Вы пользуетесь плодами нашего труда, или слышите о них, но и не подозреваете, кому вы всем этим обязаны. Взять хотя бы полет на Марс. Как вы думаете, кто разрабатывал систему жизнеобеспечения и радиационную защиту? А лекарство от СПИДа? А холодный термояд? А ведь начиналось все, если верить старым, как обычно – с благих намерений. Куда там выстлан путь этими самыми намерениями? Лет пятьдесят назад, когда генная инженерия уже добилась определенных успехов, был поставлен эксперимент по выявлению гена, отвечающего за гениальность. Опыт ставили на группе добровольцев. Производилось искусственное оплодотворение модифицированной яйцеклетки модифицированным же сперматозоидом, затем яйцеклетка подсаживалась матери. Обычная операция с необычными последствиями. Из родившихся в результате эксперимента детей более восьмидесяти процентов начали говорить уже к 8 месяцам, к трем годам свободно читали, а в 11 лет завершили курс средней школы. Эйфория длилась до начала полового созревания новоявленных гениев. По всей вероятности, вмешательство в генетический код дало неожиданный побочный эффект. Причем этот эффект проявлялся только после начала перестройки гормональной системы. То есть при половом созревании. Во всяком случае, через два-три года после того, как мальчики и девочки начали становиться мужчинами и женщинами, нас изолировали. Причиной для этого стали некоторые особенности нашей физиологии. Они сочли, что эти особенности представляют для них опасность. Спасибо и за то, что нас не уничтожили. Хотя кто же будет резать курицу, несущую золотые яйца, даже если эта курица смертельно опасна? Ее просто изолируют. Вот и нас изолировали. Поначалу – наверху. По-прежнему мы общались с обычными людьми, или примами, как мы вас называем, без посредства видеосистем, только были приняты некоторые меры. Например, примы стали посещать нас не менее чем по два человека, с обязательным сопровождением автоматчика. А еще через некоторое время для нас была выстроена эта комфортабельная тюрьма. Все это мы знаем лишь по рассказам старых. Их осталось всего семеро. Это тоже часть цены, заплаченной за нашу гениальность – организм сжигает себя в полтора раза быстрее, чем обычно. Продлить жизнь можно только с помощью особого рациона, но это почему-то не устраивает примов. Им проще пополнять наши ряды за счет новых модифицированных. Кстати, иметь потомство мы тоже не можем. Еще один милый сюрприз модифицированного генотипа. Как правило, мы попадаем сюда в возрасте около трех лет. Уже достаточно самостоятельными, чтобы с нами не пришлось сильно нянчиться, и в то же время с достаточно гибкой психикой, чтобы быстро приспособиться к здешней жизни. К десяти годам мы начинаем заниматься серьезной научной работой. Нет той отрасли знаний, в которой мы не сделали революционных открытий. Но особых успехов нам удалось добиться в физике, микробиологии и медицине. Кроме того, у нас есть существенные подвижки в области парапсихологии. Но это уже целиком наша самодеятельность. Можно сказать, хобби. Некоторые наши достижения известны нашим кураторам, например, телепатия. Пока, правда, достаточно несовершенная, мы не можем преодолеть сопротивление психики объекта, для чтения его мыслей нужны его желание и готовность. Но мы совершенствуемся. А кое-что – наша тайна. Это мы не собираемся отдавать. И вот пару месяцев назад я узнал нечто потрясающее. Совершенно случайно. Я сидел в столовой, когда зашли молодой Сэм – ему всего 17, но на его счету уже несколько фантастических открытий в области психиатрии – и Янек. Янек – один из старых. Он, в отличие от других старых, охотно общается с молодежью, и мы с удовольствием с ним беседуем. С ним можно поговорить о работе, и он всегда готов помочь в решении сложной проблемы, а можно просто заниматься словесной эквилибристикой. Попасть к нему на язык боятся все. Если он кому прицепит кличку – с этой кличкой человек и умрет. А если он начинает рассказывать о чем-то, вокруг стоит гомерический хохот. Сам же Янек при этом абсолютно серьезен. Он мог бы стать великолепным сатириком, если бы захотел. Но ему это не нужно, он просто находит удовольствие в том, чтобы вывернуть любую мысль наизнанку и представить ее с неожиданной стороны. Жаль, что ему немного осталось. Так вот, они вошли, оживленно беседуя, и даже не заметили, что я в дальнем углу сижу. Сэм горячился, что-то доказывал. Янек слушал его очень внимательно, время от времени вставляя свои замечания. Как я понял из уловленных обрывков разговора, речь шла о новой идее Сэма, что-то из области парапси. Меня это заинтересовало. Хотя мой профиль – ядерная физика, говорят, что к парапси способности у меня заметно выше среднего уровня. Поскольку говорили они на пониженных тонах, я мог уловить только отдельные фразы. Поэтому я постарался прощупать Сэма. Однако в его голове, наверное, от волнения, была такая мешанина, что я толком ничего не понял. Тогда я переключился на Янека, но тут же наткнулся на блок. Если тебя двадцать четыре часа в сутки окружают люди, способные влезть в твою голову, поневоле научишься постоянно держать мысли под замком. Мало ли у кого какие фантазии бывают? Я, например, не знаю ни одного человека, у которого хоть иногда не возникали бы мысли, которые не хочется доверять окружающим. Встревать же в разговор я не хотел – у нас это не приветствуется. Оставалось прислушиваться к разговору и по услышанным обрывкам попытаться понять суть вопроса. И тут Сэм заявил: - Ладно. Смотри. Не хотел до срока показывать, но… Он уставился на стол перед собой. Стол как стол. Скатерть, солонка, перечница, салфетки в стаканчике. Солонка? Она же только что была здесь… Сэм поднял торжествующий взгляд на Янека. - Посмотри на стул справа! Янек посмотрел и побледнел. - Идиот!!! Камеры!!! Действительно, есть вещи, которые тем, наверху, знать необязательно. Например, телепортация. А в том, что это был именно телепорт, сомневаться не приходилось. Янек взял со стула и поставил на стол… Да-да, именно ту самую солонку. Черт возьми, неужели Сэм наконец сумел? Сэм резко огляделся. Глупо. Камеры наблюдения скрыты, мы даже не знаем, где они установлены. И теперь остается только гадать, видели ли наверху то, что видели мы трое. Я случайно скрипнул стулом. Сэм и Янек резко повернулись ко мне. - Валера? Черт, не заметили тебя. – Янек был явно напуган. – Ладно, подсаживайся. Не хотели пока посвящать никого, но раз уж ты видел… Ты ведь видел? - Видел. Отрицать было глупо. На моем лице явно были нарисованы все обуревавшие меня эмоции. - Так вот, видел – и молчи. Не стоит об этом трезвонить на всех углах. Так, Сэм? Сэм кивнул. Я встал и подсел за их стол. Янек сказал: - Ты понимаешь, что это значит? - Да, понимаю. Я действительно понимал. Покажите мне узника, который не мечтает о свободе. А мы разве не узники? Вот только побег отсюда невозможен, если, конечно, пользоваться известными способами. Поэтому мы часто беседовали между собой о телепорте. Телекинез у нас уже более-менее отработан, наиболее сильные даже могут протащить стол из одного угла столовой в другой. Но как, скажите, протащить живого человека через скалу, да к тому же пронизанную пульсирующим полем? Поэтому телепорт – единственное, что может вывести нас наверх. Мгновенное перемещение физического тела в пространстве позволяет обойти эти препятствия. Вот только ни у кого это пока не получалось. И то, что сделал Сэм – это первый реальный шаг к нашей свободе. Лишь бы наверху не заметили его эксперимент. - И какой массой ты можешь оперировать? Только не говори вслух.– перешел на мыслеречь Янек. - Пока не более килограмма. Но еще неделю назад моим пределом была монета. - А как считаешь, какие у тебя резервы? - Пока не знаю. Чувствую, что это не предел, но много ли еще смогу прибавить? Буду работать дальше. - Но только смотри, чтобы без этих дурацких фокусов: максимальная осторожность! Кстати, методика у тебя есть, или интуитивно? - Есть. Не знаю, насколько применима. - Откройся. - Рано. Все еще очень сырое. Сэм явно темнил. Почему? Неужели не хочет делиться лаврами? Но ведь с Янеком, да и со мной, возможно, дело пойдет значительно быстрее. - Сэм, не дури. Никто не умаляет твоих заслуг, и это – целиком твое открытие. Но после этого… фокуса неизвестно, сколько у нас времени. Даже если примы не увидели сейчас, где гарантия, что они не прокрутят запись? А если тебя заберут? Янек, как всегда, был прав. Наверху ведь тоже не дураки, и выводы они делать умеют. Не так быстро, как мы, но в вопросах безопасности они сильны. Ведь исчез же Айзек после того, как сгоряча брякнул во всеуслышание, что скала и поле – не та проблема, которая может его остановить. На следующее утро его комната была пуста. Сэм сдался. - Ладно, копайтесь. Он снял блок. Мы с Янеком жадно впились в его мозг. Идея была не нова – дальнейшее развитие телекинеза. Только протягивается предмет вне нашей системы координат. Четвертое измерение. Эта идея не раз уже обсуждалась в узком кругу, но воплотить ее до сих пор не получалось. А Сэм нашел нетривиальный ход, который и позволил ему добиться успеха. И ведь насколько все просто! Пожалуй, большинство наших после некоторых тренировок могут освоить телепорт. Лишь бы хватило сил на большие массы. - Сэм, ты гений. – Янек вытер испарину со лба. – По первым прикидкам, двадцать килограммов – реальный уровень. А там… Кстати, с живыми объектами пробовал? - Да. Вчера мышь перекинул из лабиринта в клетку. - Ну и как? - Жива. Только испугалась. Значит, живые организмы способны переносить телепорт. Это тоже было одним из камней преткновения в наших диспутах. Все-таки выход за пределы нашего пространства, хоть и на мгновение – неизвестно, чего от этого можно ждать. Теоретически все уже обсчитано и обосновано давным-давно, а вот как поведет себя центральная нервная система? Но похоже, и эта проблема отпала. - Ладно, - сказал Янек. – На сегодня достаточно. Думаю, нам всем стоит обдумать, как можно форсировать прирост силы. Ограничения по расстоянию снимаются сущностью метода. И еще – проблема приемника. Возможно, придется привлечь Санни. На этом наш маленький военный совет завершился. Мы разошлись по своим комнатам. Слишком велико было значение события, происшедшего сегодня. Нужно было его осмыслить. Одно дело – рассуждать о теоретических аспектах побега, и совсем другое – когда тебе дают инструмент для этого. Я подумал, что Сэм был прав, выбрав Янека для обсуждения своего открытия. Янек – блестящий аналитик. Он может очень быстро вычленить ключевые моменты проблемы и направить поиски в нужное русло. Мы все здесь по меркам обычных если не гениальны, то сверхталантливы. Но даже на нашем фоне Янек выделяется, как корабельная сосна среди молодого подлеска. И старые тоже ценят его ум, хотя и недовольны, что он столько времени уделяет молодежи. А еще я подумал: а как, интересно, выглядело наше совещание в столовой там, наверху? Сидят трое за столиком, молча смотрят друг на друга… И ведь наверняка не просто так сидят. Дорого бы они заплатили, чтобы узнать, какими мыслями мы обмениваемся. Только бы фокус с солонкой прошел незамеченным! Остается надеяться, что они просто физически не в состоянии осуществлять постоянное слежение за каждым из нас. Хотя все будет ясно уже завтра. Если Сэм не выйдет к завтраку… Сэм к завтраку не вышел. Мы с Янеком обменялись взглядами, стараясь сохранять невозмутимость на лицах. Я даже нашел силы проглотить пудинг, который вдруг стал словно состоящим из обрезков колючей проволоки. Прополоскал горло чаем, не спеша поднялся, и направился к выходу. И в этот момент в дверях, потирая заспанные глаза, появился Сэм. Мне хотелось и убить его, и обнять одновременно. Ведь я уже всерьез решил, что – все. Хана. Телепортации. Надеждам. Сэму. Нам с Янеком. А это… чудило просто проспало! На всякий случай сохраняя на лице невозмутимую мину, я послал ему свои эмоции. Сэм в ответ послал изображение улыбки Чеширского кота. Я ему – бультерьера, загоняющего кота на дерево. Тут мы разминулись и наша пикировка прекратилась. Пообщаться нам удалось уже только после полудня. Я изнывал от нетерпения, но как назло, не мог вырваться из лаборатории. Сначала консультировал ребят, которые уперлись в одну техническую проблему, затем меня вызвали к шефу. И лишь на обеде мы с Сэмом наконец смогли уединиться. Со стороны мы выглядели вполне безобидно – развалясь в креслах в пустой гостиной, неторопливо листали свежие журналы, покуривали, время от времени бросая друг на друга беглые взгляды. И в то же время между нами шла оживленная беседа. - Ну что, пробовал? - Да. - И как? - Подушка под кровать улетела. - Ну ты, Валера, силен! В первый же день… Ты хоть был осторожен? - Так я же на готовенькое пришел, твои наработки, да и Янек пару идей подкинул. А экспериментировал в темноте, даже шишку набил, когда подушка из-под меня исчезла. - А «красный глаз»? «Красным глазом» мы называли инфракрасные датчики, которыми, как предполагалось, были оснащены наши спальни. Они могли играть двоякую роль – средства пожарной сигнализации и средства наблюдения. Хотя, вполне возможно, ничего такого и нет. Может, мы тут постепенно заболеваем паранойей? - Думаю, подушка ему по барабану. А ты как? - Да так... Пытался решить проблему приемника. - Ну и? - Есть идея. Я хочу попытаться сделать перемещение без конечной цели, только по расстоянию. И тут мне нужна помощь. - Ты хочешь… - я запнулся. - Да. Другого выхода нет. Я предлагаю, если удастся снять ограничения по массе, произвести перемещение примерно на километр по вертикали, и уже оттуда выбрать конечную точку. - А ты уверен, что мы не ошибаемся с оценкой толщины породы? И еще. Максимальная высота, с которой мы знакомы – трамплин в бассейне. Если ты окажешься на высоте 500 метров, не запаникуешь? Это может оказаться психологическим шоком. А времени на принятие решения у тебя практически не будет. - У тебя есть лучшие варианты? Я замолчал. Действительно, что еще можно придумать? Телепорт – штука замечательная, но не всемогущая. Чтобы его успешно осуществить, необходимо видеть конечную цель. Или хотя бы зримо ее представлять. Иначе имеешь шанс вляпаться в стену, в дерево, в другое тело. И это ни к чему хорошему не приведет. Хотя… Нужно видеть цель? - Сэм, а как насчет забросить видеокамеру на пару километров? Очевидно, Сэму с трудом удалось удержать выражение невозмутимости на физиономии, зато он послал мне изображение зала, аплодирующего стоя. Дальнейшее обсуждение прервалось приходом ребят из биохимической лаборатории. Мы для вида еще полистали журналы, делая вид, что просто отдыхаем, и разошлись. На следующий день я снова встретился с Сэмом. Он сиял, как надраенный медный котелок. - Янек, кажется, решил проблему массы! - Каким образом? - Помнишь, он оценил нижний предел возможностей в двадцать килограммов? - Ну да. - Я уже перемещаю почти полтора килограмма. Он тоже не удержался, попробовал. Пока может только полкило. А потом он предложил попробовать объединить силы. - Ну давай, не тяни! - Короче, пятикилограммовый слиток из одной коробки в другую – без усилий! И кроме того, мы теперь каждый самостоятельно переносим этот вес. Это действительно было нечто. Выходит, при объединении усилий возможности возрастают нелинейно! Да ведь это же действительно полностью решает проблему массы! И если для одного даже двадцать килограммов будут пределом, то трое без труда справятся с любым взрослым человеком. А если достигнутый при слиянии уровень для каждого отдельного исполнителя становится возможным, то это дает практически неограниченные возможности прироста. - Слушай, - загорелся я. – надо попробовать втроем! - Мы тоже так решили. Только знаешь… - он замялся. - Ну что еще? - Приходится ведь полностью открываться… Не сказал бы, что это было приятно. Конечно, неприятно. Даже открываясь для собеседника, всегда оставляешь какой-нибудь уголок своего чердака на замке. А если открыться полностью, то окажешься голеньким, как на ладони у Господа Бога. Интересно, что же такого узнал о Янеке Сэм? И какие темные откровения таит он сам? Впрочем, если уж мы действительно решили довести дело до конца, то скоро я и сам это узнаю. А с другой стороны, и они узнают мои тщательно скрываемые тайны. Брррр….. И ведь не избежать этого… Если, конечно, мы не намерены загнуться здесь после того, как нас выдоят до последней капли эти, наверху. Оставалось определиться, как и когда мы сможем попробовать. Проклятые камеры! Знать бы, где они, есть ли мертвые зоны, как ведется наблюдение. В конце концов мы сошлись на том, что для начала ограничим массу объекта сорока килограммами. Берем два ящика, один наполняем грузом, другой пустой, и перебрасываем груз. Скрытность обеспечена. В качестве груза выбрали книги. Попробовали мы на следующий день. Как и ожидалось, проблем с подготовкой не возникло. Мы притащили в мою лабораторию два ящика, набили один книгами, тщательно рассмотрели изнутри второй – для успеха необходимо четко представлять визуально зону приема – расселись за лабораторными столами, переглянулись, и… Момент слияния был ударом. Когда Сэм сказал, что это неприятно, он сильно преуменьшал. Я по-прежнему оставался собой, но в то же время я был и Янеком, и Сэмом. Я видел их и в то же время видел себя. Я-Валера сжимал потные ладони, и в то же время я-Сэм нервно грыз ноготь, а у меня-Янека жутко чесалась шея. Я-Сэм безуспешно пытался не думать о ежевечерних мастурбациях, я-Янек с какой-то бравадой думал о недавней нежной ночи с Феликсом. Вот уж не думал, что Янек – голубой. А я… - Собрались! – Янек первым пришел в себя. – Потом будем пережевывать. Груз! Я-трое словно увидел лежащие в закрытом ящике книги. В то же время, как на другом экране, видел внутренность пустого ящика. Затем – нарастание какого-то внутреннего напряжения. И в тот момент, когда, казалось, голова не выдержит и разорвется, это напряжение, как через фокусирующую линзу, устремилось на груз, лежащий в ящике. Мгновение – и чувство колоссальной опустошенности заполнило меня, как только что – невыносимое напряжение. Мы разъединились. Самым трудным было выдержать паузу. Я принялся бесцельно переключать режимы осциллографа. Смотреть на коллег-заговорщиков не хотелось. Впрочем, им тоже наверняка было не по себе. Противное ощущение – знать, что ты был просвечен до самых потаенных, тщательно скрываемых уголков своей души. Даже бравада Янека наверняка показушная. И не менее неприятно видеть своих товарищей без малейших прикрас, без всей этой шелухи, которая прячет наши темные стороны. Через пару минут Янек спокойно (интересно, насколько он спокоен внутренне?) встал и подошел к первому ящику. Неторопливо приоткрыл крышку. Ящик был пуст! Он заглянул во второй. Книги лежали в том же порядке, как несколько минут назад были сложены в первом ящике. Даже слегка сдвинутая верхняя книга осталась в том же смещенном положении. Получилось. Только теперь я почувствовал, насколько боялся неудачи. Янек первым прервал молчание. - Что ж, нам осталось поднять предел массы до человеческого веса и освоить перемещение человека. С первым, чувствую, проблем не возникнет, а со вторым... - Попробуем для начала на собаках. – предложил Сэм. - Сейчас, когда позади два месяца подготовки, я удивляюсь, как мы сумели не выдать себя. Было многое. И успехи - предел массы поднят до двухсот килограммов, и он ограничен только необходимостью скрытности, и неудачи. Однажды во время отработки переброски без конечной цели, по расстоянию, в результате ошибки груз оказался совмещенным с электродвигателем. В результате взрыва разворотило лабораторию, погибли пятеро. Кролики, собаки – пройденный этап. Вот только со слияниями мы больше не экспериментировали. А вчера, наконец, осуществлено перемещение человека. Подопытным по жребию оказался я. Ощущения странные, но самое главное – я жив и в здравом уме. Сегодня Курт осуществил самоперемещение. А ведь он не самый сильный парапси. Уже около ста человек, треть наших, посвящена в план. Нельзя больше тянуть, риск раскрыть себя возрастает с каждым новым вовлеченным. А примы, если только почуют неладное, колебаться не будут. У нас есть некоторые наработки для предотвращения попытки уничтожить нас, но кто его знает, что они могут применить. Не исключен даже ядерный заряд. Видеокамеру забросили наверх еще неделю назад. Она отработала пять секунд, а затем мы ее взорвали. Наверняка наверху была тревога, но вряд ли тех жалких остатков, что они могут найти, будет достаточно для того, чтобы заподозрить нас. Зато теперь у нас есть план местности, определены точки выхода. Кстати, с глубиной мы ошиблись – семьсот тридцать два метра от поверхности. Завтра, перед ужином, мы оповестим всех, кто еще не в курсе. Побег – перед отбоем. Наверху как раз наступает темнота. План простой – каждый посвященный выбрасывает наверх двоих непосвященных, а затем перемещается сам. На все отводится полторы минуты. По нашим прикидкам, до пяти процентов людей мы можем потерять из-за спешки и вызванных ей ошибок. Но это малая цена за свободу. Голова идет кругом, когда думаешь о том, что ждет нас наверху. Почувствовать на своей коже живое солнечное тепло, вдохнуть запахи живой природы, окунуться в море… Конечно, нам придется скрываться, но с нашими нынешними возможностями это будет не столь уж сложно. А самое главное – мы получим полноценное питание, которое позволит нам жить не меньше, а дольше примов, а также, по оценкам наших биохимиков, может снять с нас проклятье стерильности. Возможно, мы сможем иметь потомство. И если это так, мы создадим свою цивилизацию. Что же до того, понравится вам это или нет – такие вопросы волнуют нас меньше всего. Столько лет мы были вашими дойными коровами, вы доили наш интеллект, паразитировали на нем. Так почему мы должны относиться к вам иначе? Нет, мы не держим на вас зла. У нас нет желания мстить вам, а тем более – уничтожать вас. Но не рассчитывайте на равноправное сотрудничество. Мы обойдемся без вас во всем, кроме одного. Ведь только у вас есть то, что может дать нам подлинную жизнь. Ваша кровь.